Международные научные совещания, симпозиумы, конгрессы в наше время собираются часто. Но впервые, наверное, собралась конференция, ни один из участников которой не рискнул бы назвать себя специалистом по ее теме. Зато почти каждый из съехавшихся ученых был давно и заслуженно известен как крупный специалист в своей области знания. Однако области эти разные. Спектр представителей наук оказался чрезвычайно широк — от астрофизики до археологии. И все-таки все они, по мнению самих ученых, имели в данном случае прямое отношение к делу.
Академик В. Гинзбург, один из виднейших советских и мировых физиков-теоретиков. Члены-корреспонденты АН СССР В. Сифоров, директор Института проблем передачи информации, и И. Шкловский, известный советский астрофизик. М. Минский, виднейший американский кибернетик. Англичанин Френсис Крик, нобелевский лауреат, прославленный ролью, которую он сыграл в открытии генетического кода. Чарлз Таунс, разделивший с нашими академиками Басовым и Прохоровым Нобелевскую премию за открытие лазеров. И еще и еще громкие имена, за которыми стоят яркие открытия и блестящие научные работы. Собрал же здесь всех этих людей директор Бюраканской обсерватории, член Президиума Академии наук СССР, виднейший советский астрофизик Виктор Амазаспович Амбарцумян.
Сотрудник нашего журнала, участвовавший в работе конференции, рассказывает о ней.

«По ряду конкретных деталей этой проблемы мнения участников конференции не совпадали, но участники согласны с тем, что перспективы контакта с внеземными цивилизациями достаточно благоприятны для того, чтобы оправдать развертывание ряда хорошо подготовленных программ поиска; они также согласны с тем, что существующая технология дает возможность установления контактов с цивилизациями...»
Из резолюции Первой Международной конференции «Связь с внеземными цивилизациями», Бюракан, сентябрь, 1971 г.

Рядом — сад, в котором кое-где торчат толстые башни с телескопами внутри, а в зале пятьдесят человек сидят за установленными в виде огромной буквы «П» столами. Научная конференция — кого ею сейчас удивишь? Но когда она уже заканчивалась, видавший виды журналист сознался мне: так и не поверил до конца, что сами участники конференции относятся к ней всерьез. Его не убедили в этом ни имена приехавших в Бюракан ученых, ни специальные значки и блокноты, на которых было написано: CETI. Это — первые буквы английских слов, составляющих вместе название конференции: «Связь с внеземными цивилизациями».

...Одиннадцать лет назад мощный радиопередатчик впервые послал сигналы по адресу: Космос, звезда Тау Кита. Радиоволны в первую межзвездную Одиссею отправил известный американский радиоастроном Френсис Дрейк. Против его имени в списке участников конференции стояло: Корнелльский университет, Итака. Человек из Итаки — Одиссей, первопроходец...

Разумеется, он приехал в Бюракан. И рад был встретиться здесь с директором Горьковского астрофизического института членом-корреспондентом АН СССР В. Троицким, продолжившим и развившим начатые Дрейком эксперименты. И с доктором физико-математических наук Н. Кардашевым, попытавшимся, в частности, предложить классификацию возможных внеземных цивилизаций. На конференцию приехали экспериментаторы и создатели гипотез, авторы фантастических пока проектов и трезвых расчетов. Были здесь и люди, немного или вовсе ничего не сделавшие по проблеме внеземных цивилизаций, но искренне заинтересованные ею. И поэтому не удивительна та увлеченность, с которой все они обсуждали множество возникших в связи с этой проблемой отдельных вопросов.

Первый постулат

Доктор Т. Голд, астрофизик, долго размышлял вслух, как удивительно, что планеты в нашей Солнечной системе не сталкиваются друг с другом. И объяснил это тем, что все небесные тела, которые могли с чем-нибудь столкнуться, давно уже это проделали. Все просто, буднично. Да и вообще, как с помощью нескольких таблиц и несложных вычислений очень убедительно показал доктор Голд, наша планетная система — явление весьма заурядное. Точнее, должна им быть.

Так, не в последний раз на конференции прозвучал ее главный лозунг. Вот он в самой сжатой формулировке:

Мы не знаем в мире уникальных явлений. Почему же мы сами должны быть таким явлением? Мы — это и Галактика, и Солнечная система, и Земля, и жизнь на ней, и человек... Не заурядны ли жизнь и человечество, как заурядна Солнечная система?

Вот это утверждение об отсутствии в природе уникальных явлений член-корреспондент АН СССР И. Шкловский и назвал первым и единственным постулатом нашей проблемы.

Постулат — положение, принимаемое без доказательств. Плохо, конечно, а что делать, если их нет? Вот ученые и старались выжать хоть из этого постулата все возможные следствия.

Наш участок пространства по необходимости превращался в модель бесконечного множества других миров. Представителем всех форм жизни была наша жизнь, всех форм общества — земные общества. Ведь никаких других обитаемых планет в нашем распоряжении нет...

Битва с шовинизмом

Да, с ним боролись на этом международном совещании. Но французский вояка Шовен вряд ли вертелся в гробу. Шовинизм имелся в виду совсем особый. Были изобличены и пригвождены к столбу несколько его разновидностей. В том числе: температурный (когда считают, что все живые существа освоили только знакомые нам температуры от –60° до +70° по Цельсию); углеродно-водно-кислородный (когда не сомневаются, что для всякой жизни, где бы то ни было, необходимы эти три компонента); солнечный (когда полагают, что жизнь возникает только в системах звезд того же типа, что Солнце); планетный (когда уверены, что жизнь возникает только на планетах каких бы то ни было звезд), а также много всяких других шовинизмов. Спутникам звезд противопоставили небольшие холодные звезды и вообще темные тела, образовавшиеся где-нибудь в стороне от светил. Правда, тут же в ожесточенном споре выяснилось, что жизнь на холодной звезде должна получать тепло изнутри звезды, и тепла потребуется столько, что поверхность звезды должна будет расплавиться, значит... Но в ответ последовало утверждение, что атмосфера холодной звезды может создать на ней парниковый эффект и нужное тепло накопится постепенно, без повреждения звездной коры.

— Это тепло станет распространяться по всей поверхности равномерно, не будет перепадов, а жизнь может возникнуть лишь там, где нет энергетического равновесия!

— Но даже на Земле есть вулканы, есть более и менее нагретые почвы, почему же на холодной звезде должно существовать такое уж строгое равновесие?..

Примерно так спорили друг с другом советские физики Н. Кардашев и В. Мороз. Их спор захватил перерыв, но не успел кончиться к началу следующего заседания, и вопрос о населенности холодных звезд так и остался пока без ответа.

Потом нашелся еще один шовинизм — жидкий. Им назвали мнение, будто жизнь может существовать лишь в форме жидкой среды с твердыми вкраплениями (каждый из нас — такая среда с такими вкраплениями).

Правда, уравнять в качестве основы жизни все возможные состояния вещества так и не удалось. Сошлись на том, что газообразное живое существо невозможно — поскольку в газах продукты химических реакций быстро рассеиваются. Несколько дольше, но тоже без энтузиазма, обсуждали возможности твердых живых тел (кристаллических?). Гораздо больше интереса вызвала проблема живых существ на основе плазмы. Выступившего против нее доктора Т. Голда так атаковали, что он был вынужден сознаться почти что в смертном для ученого грехе. Оказывается, именно Голд подсказал английскому астрофизику и писателю-фантасту Ф. Хойлу идею «Черного облака» — огромного существа из плазмы, странствующего от звезды к звезде.

Хотя отталкиваться ученые могли только от нашей старушки-Земли, зато отталкивались они очень сильно и удалялись достаточно далеко. Обо многом заставил задуматься собравшихся академик В. Л. Гинзбург. (Его попросили пофантазировать на тему: возможны ли в мире другие физики, то есть области с иными, чем наши, физическими законами. Я передаю слова Гинзбурга, с сокращениями и упрощениями.)

Мир в вариантах

— Когда меня об этом первый раз спросили, я подумал: хватит с нас обычной физики. И все-таки... Возьмите обычного человека с улицы. Почему он должен верить, что на другой планете — та же физика, что у нас? Мы же там не были! Простейший ответ: мы и на Марсе не были и на островке каком-нибудь не были. Но все человеческое сознание основано на постулате: в тех же условиях — те же явления.

И все-таки экстраполяция знакомых нам явлений на незнакомые нам области не может быть беспредельной. Обращусь для примера к биологии, в которой я, правда, ничего не понимаю. Почему мы не верим в непорочное зачатие? В конце концов, оно наблюдалось у насекомых, даже у индюка. И я читал, что одна женщина категорически утверждала, будто родила девочку без отца (обратите внимание: девочку, потому что при непорочном зачатии, партеногенезе, женщине негде взять определяющую мужской пол игрек-хромосому) .

В космологии есть своя гипотеза о схожем явлении. Предполагается, что Вселенная расширяется. Для того, чтобы ее плотность не менялась, в мире должно рождаться из ничего новое вещество, в среднем — в каждом кубическом сантиметре, каждую секунду 10^–46 г. Иными словами, каждый год в каждом кубическом километре пространства должен появляться один новенький атом водорода. Можем ли мы быть уверены, что такое невозможно? Мы обычно бессильны проверить до такой степени точности даже твердо установленные законы природы.

Кроме того, в расширяющейся Вселенной законы и исходящие из них величины, которые мы считаем постоянными, могли меняться на протяжении ее истории.

Быть может, обычная физика не годится для нейтронных звезд с их чудовищной плотностью. А применительно к коллапсирующим звездам и ранним стадиям эволюции надо создать квантовую теорию гравитации...

Однако наиболее вероятно, что мы столкнемся с жизнью в близких к земным физических условиях.

Физика накладывает много ограничений, но оставляет для жизни и массу возможностей. Скажем, использование явления сверхпроводимости — как показывают последние исследования, это явление, похоже, возможно при комнатной температуре, и эволюция в принципе могла бы его освоить. Словом, физика — не смирительная рубашка. Физик может быть много, а при одной физике возможно немало биологии.

Тут снова попросил слова Т. Голд. Он напомнил, что спектральные линии элементов у звезд и галактик дают тот же рисунок, что на Земле. Это — явное свидетельство единства законов Вселенной.

А Карл Саган (глава американской делегации, известный планетолог и биолог, в широких кругах более всего известный идеей заселить атмосферу Венеры микроорганизмами, которые и должны преобразовать ее по земному образцу) немедленно назвал новый вид шовинизма — интеллектуальный, когда «полагают, будто все законы» физики уже открыты. Между тем, если есть более древние цивилизации, чем наша, то они должны знать больше законов.

Френсис Крик в одном из своих выступлений предложил биологам поработать вот над каким вопросом. Мы знаем, что на нашей планете приобретенные признаки по наследству не передаются. А можно ли в принципе представить себе иной вариант биологии? Какими в этом случае должны быть законы генетики?

...Да, внеземные цивилизации — есть ли они или их нет — уже успели задать работу своим исследователям.

Всего один множитель

На многих заседаниях спорили о множителях знаменитой формулы Ф. Дрейка, определяющей число внеземных цивилизаций. Большинство множителей в этой формуле представляют вероятности образования планет вокруг звезд, возникновения жизни на планетах, развития жизни до стадии разума, прихода разума к созданию цивилизованного технического общества с космическими кораблями, радиопередатчиками и радиотелескопами. Но есть один множитель, под символом L, который обозначает время существования цивилизации с момента, когда она достигла высокого технического уровня, и до ее гибели. Каких только L не называли на конференции! И в двадцать лет, и в пятьдесят, и в сто, и в десять тысяч, и в миллион, а кое-кто замахивался на миллиардолетие. Причем нельзя даже сказать, что пессимисты были в меньшинстве — совсем уж пессимистов просто не было, и каждый, кто называл маленькие цифры для L, тут же оговаривался, что он надеется на лучшее. Человечеству, когда оно достигает высокого уровня развития, угрожают всевозможные катастрофы — от истощения недр до порчи природной среды и атомной войны. Все эти катастрофы человек должен предотвратить, со всеми опасностями справиться (мы же должны успеть получить ответ от других цивилизаций! — сказал антрополог Ли) — таково было общее мнение.

Но был и «трагический» момент. Неожиданно выяснилось, что, по мнению некоторых ученых, техническое развитие человечества подошло к пределу. Американец Дж. Платт констатировал, что за последние 30 лет человек увеличил скорость своих коммуникаций в 10¹⁰ раз, свою скорость в 10³, скорость анализирования в 10⁶ раз...

Но для дальнейшего роста, заявил Платт, нет основы. Связь уже не ускоришь — скорость света тут, как и всюду, — предел. На Земле и около нее надо двигаться со скоростью, меньшей, чем первая космическая, — не то улетишь с планеты...

Другие ученые говорили о том, что звезд вокруг много и планеты у них должны быть, но через несколько сот лет, при сохранении нынешних темпов роста населения, ракеты с переселенцами, даже летя со световой скоростью, не смогут угнаться за ростом числа людей. И нам придется ограничить этот рост.

Кокон (или что-то в этом роде) вокруг Солнца из вещества Юпитера, на внутренней поверхности которого должно разместиться человечество, — тоже не выход. Этой давно предложенной «сферы Дайсона» (автор идеи присутствовал тут же, на конференции) хватит на какую-нибудь тысячу лет. А дальше?

Куда деваться? Предстоит остановка? Или нас выручит нуль-транспортировка, придуманная фантастами?

И вот куда более фантастическую идею выдвинули физики. О ней рассказал Г. Идлис, директор Алма-атинского астрофизического института. Известным нам законам физики как будто не противоречит та дикая на первый взгляд мысль, что квазары — места, где наша Вселенная соприкасается с другой вселенной (точнее — с квазивселенной). Какой бы странной ни казалась эта гипотеза, некоторые физико-математические уравнения приводят к еще более невероятной умозрительной гипотезе: каждая элементарная частица в нашем мире является таковой только на наш, весьма односторонний взгляд, А со своей, «другой стороны» эта частичка сама оказывается Вселенной (точнее — квазивселенной)!

Вслед за Идлисом взял слово Гинзбург и назвал еще несколько работ на ту же тему. Если содержащаяся в них грандиозная физико-математическая абстракция могла бы вдруг обернуться реальностью, человечеству нечего и думать о нехватке пространства и бояться перенаселения.

Парадокс одиночества

Современная физика знает несколько поразительных парадоксов. Например, такой: почему ночью темно, если Вселенная бесконечна и заполнена бесконечным числом звезд, излучающих бесконечно много света? А вот, по аналогии, другой. Если исходить из самых общих философских положений и наших знаний о природе, то внеземные цивилизации должны существовать в изобилии. Почему же тогда мы до сих пор ничего о «их не маем? Отчего молчит Вселенная, хотя сигналы разговаривающих между собой цивилизаций должны пронизывать ее просторы? Было предложено несколько ответов. Во-первых, может быть, Вселенная вовсе не молчит. Не бьются ли ее сигналы о берега нашей планеты, пронизывая неведомо для нас даже наши тела? Карл Саган напомнил, что вот ведь новогвинейские папуасы ничего не знают о радиоволнах, идущих под ними, над ними и сквозь них. Так почему же мы решили, что радиоволны — идеальный межзвездный вид связи? Мы ими пользуемся три четверти века, и никто не поручится, что через четверть века не найдется чего-нибудь получше.

Американский астроном фон Хорнер согласился, что наш способ связи может казаться детским. Но взрослые должны ведь уметь разговаривать с детьми, не правда ли? Конечно, они могут уметь, да не хотеть. Но доросли ли мы до разговора с большими — это мы можем узнать, только если сами попробуем заговорить.

Возможно еще, что все цивилизации мира крайне осторожны — каждая из них только слушает, а говорить побаивается. Тогда вся надежда на то, что мы поймаем сигнал, не для нас предназначенный, — не услышим «ау», а подслушаем шепот. Это, конечно, труднее и потребует больше времени.

Была высказана и совсем уж простая идея. На Землю поступают радиосигналы из космоса, но мы не умеем заметить их и выделить среди естественных радиоволн — несмотря на нашу совершенную технику.

Путь через бездну

Троицкий, Дрейк, Кардашев — каждый из выступавших радиоастрономов счел своим долгом похвалить нынешние радиотелескопы. Техника приема сигналов из космоса уже доведена до довольно высокой степени совершенства. Один за другим повторяли ученые почти теми же словами: у нас есть все технические возможности отыскать цивилизации — мы не знаем только, где их искать, на каком участке неба, на какой длине волны. Небо слишком велико, диапазон возможных радиоволн огромен, а телескопов пока не слишком много. Куда их навести?

Были ученые, которые предлагали сосредоточить внимание на более близких объектах и искать прежде всего цивилизации, близкие к нашей по развитию. А другие, наоборот, призывали обратить внимание на сигналы, идущие от далеких галактик. Первых понять легко. А вторые ссылались на возможную мощь высших типов цивилизаций и на то, что дальние искусственные сигналы могут оказаться более яркими.

Адреса поиска пытались и уточнять. Ф. Дайсон напомнил, что любая использующая энергию искусственная система должна куда-то удалять лишнее тепло во избежание перегрева. Это тепло, как можно предполагать, должно излучаться в виде инфракрасных волн. Так были поставлены на подозрение инфракрасные небесные источники. Кардашев предположил, что с внеземными цивилизациями как-то связаны коллапсирующие сверхмассивные объекты. Он имел в виду огромные звезды, схлопывающиеся к своему центру под действием собственного притяжения. Там идут сверхмощные, даже в масштабах космоса, процессы превращения энергии, эти пункты Вселенной могут обладать особыми, чрезвычайно важными свойствами.

Карл Саган согласился с Кардашевым. Ему тоже кажется, что могут быть обнаружены некие сооружения чужих цивилизаций. Кроме того, Саган предложил изучать излучение звезд более древних, чем Солнце. Ведь в районе таких звезд цивилизации тоже должны быть более древними, чем наша.

Еще, еще, еще адреса. Но каким транспортом может идти к нам послание? На волне межзвездного водорода?

Прошло уже немало лет, как присутствующий на конференции американец Ф. Моррисон вместе с Дж. Коккони назвал именно эту волну идеальной носительницей информации для межзвездной связи. На этой волне работал и Дрейк. Но с тех пор люди успели лучше узнать излучение некоторых других составных частей межзвездного газа, и волна водорода потеряла свою исключительность, у нее появился добрый десяток конкуренток. Может быть, развитая цивилизация должна вести передачу на самой «дешевой», самой энергетически выгодной волне, лишь чуть-чуть отличающейся от фонового космического излучения? Но зато такую волну труднее выделить принимающей стороне. И вообще нам трудно представить себе возможности цивилизации, ушедшей от нас на тысячи лет вперед.

Словом, есть по крайней мере десяток длин волн, каждая из которых имеет свои преимущества для межзвездной связи. Это — с нашей сегодняшней точки зрения. Но никто не поручится, что на самом деле связь идет именно на одной из этих волн.

За те годы, что прошли с начала экспериментов по межзвездной связи, мы очень много «потеряли». Исчезла определенность относительно того, какой волной пользоваться. Стал более пессимистичным взгляд на размеры расстояний между цивилизациями. Прежде многие специалисты сходились на том, что одну цивилизацию от другой разделяют примерно 10–100 световых лет. Нынешняя конференция резко «отодвинула» друг от друга обитаемые планеты.

Казалось бы, нечего и заниматься проблемой связи, раз осуществить ее оказывается в тысячи раз труднее? Тем не менее именно за эти годы «потерь» проблема приобрела десятки работников, из умозрительной начала становиться наблюдательной и экспериментальной. И с каждым годом растет число вопросов и задач, связанных с проблемой внеземных цивилизаций.

Один из советских участников конференции так охарактеризовал типовую научную ситуацию: «Если после решения проблемы на ее месте возникает новая — мы нашли только квазирешение. Если после решения проблемы новых проблем не возникает — это была квазипроблема. Настоящие проблемы в ходе их решения размножаются в геометрической прогрессии».

Говорить или молчать?

Ученые обсуждали, как связаться с другими цивилизациями. Надеялись на то, что им это удастся. И опасались. Чего? Конечно, не нашествия из космоса. Хотя знаменитому положению о том, что любая цивилизация, вышедшая в космос, обязательно должна быть гуманной, очень досталось.

На конференции всерьез обсуждался словно сошедший со страниц фантастического романа вопрос: стоит ли самим посылать в космос сигналы, не лучше ли сидеть тихо и только слушать? А может, самое лучшее — заткнуть уши?

Опасность может, по мнению некоторых гостей Бюракана, таиться не в одной возможности прямой схватки. Фримен Дайсон, до тех пор явно «космический оптимист», при обсуждении резолюции вдруг категорически выступил против одного из ее положений. Именно того, которое утверждало: при разумном подходе последствия контакта могут быть только положительными. И предложил выбросить тут слово «только». Его спросили: неужели он ждет каких-то отрицательных последствий даже при условии, что Земля лишь слушает, а не говорит?

— Да, — ответил Дайсон и сослался на маловероятную, но, как ему кажется, существующую возможность, что наши «корреспонденты» привьют землянам своими передачами систему взглядов, не отвечающую земным условиям.

Другие говорили и о возможности прихода преждевременных знаний, к правильному освоению которых общество не готово. Третьи вспоминали старое правило: путь к истине не менее важен, чем сама истина, и «готовенькое» землянам не нужно.

Л. Оргел, американский химик, предложил просто записать, что связь с внеземными цивилизациями увеличит знания человечества. А хорошо это или плохо — пусть каждый решает самостоятельно...

Новый подход

Искатели внеземных цивилизаций готовы работать на уже имеющемся оборудовании, штамповать сверхдешевые телескопы из пластмассы, печь как блины миллионы грошовых радиоприемников — каждый для своей узкой полоски частот. Но стоит ли вообще тратить силы лишь ради того, чтобы узнать о существовании родственников по разуму?

Конечно, да. И дело здесь не только в важности самой конечной цели.

В беспощадном свете звезд лучше, чем в солнечном свете, стали видны огрехи и белые пятна вполне земных наук. Говорят, что себя можно увидеть только глазами другого. Мы — хозяева слишком привыкли к своему дому. Мы — гости разглядываем его подробнее. Выделить в нас самих, с одной стороны, то, что должно быть общим для всех мыслящих существ, и четко определить, с другой, что в нас определяется лишь сугубо конкретной биологической и социальной историей — только одна из задач, к которым нас выводит «новый подход». По-новому начинают выглядеть и проблемы наук, занимающихся планетой Земля.

Новый подход часто бывает плодотворнее даже новой идеи — это знают все ученые. Когда выясняют, на какой волне лучше принимать и посылать сигналы, в равной цене оказываются доводы энергетические, экономические, психологические и исторические.

Между тем о необходимости подлинной интеграции наук все настойчивее говорили в последние годы специалисты из самых разных областей знания. Причин для нужды в таком объединении много. Проблема внеземных цивилизаций — лишний повод для объединения. И в зале конференции сидели не только астрономы, астрофизики, физики и радиофизики, но и биологи, химики, историки, кибернетики, антропологи, социологи. Они все были на равных.

Пока вклад некоторых из этих наук выражался главным образом в использовании их данных при исчислении тех или иных множителей в формуле Дрейка. Но это ведь только первые шаги.

И все это — только часть, только фрагменты той работы человеческой мысли, которая сделала проблему внеземных цивилизаций достаточно важной, чтобы в сентябре 1971 года в Бюракане, под Ереваном, собралась первая, посвященная ей международная научная конференция.

В Бюракане была избрана временная рабочая группа, которая должна стать центром притяжения и центром обмена информации ученых всего мира, занимающихся внеземными цивилизациями. В нее вошли четверо советских ученых: Н. Кардашев, Г. Товмасян, В. Троицкий, И. Шкловский; четверо американских: Ф. Дрейк, Ф. Моррисон, Б. Оливер, К. Саган; один чешский: Р. Пешек.

Ученые будут работать, а потом кто-нибудь удивится, что новый Колумб откроет новую, космическую Америку. Но, как говорил Марк Твен, «было бы еще удивительней, если бы ее не оказалось на месте»...